МИФЫ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ Наши рассылки |
Мифы и легенды древней Греции - выпуск №6. Добро пожаловать на рассылку сайта Мифы Древней Греции! |
Клуб Интересных Людей - наш партнерский сайт. Это место для тех, кому есть что сказать людям. Вы можете разместить здесь свои произведения - стихотворения, рассказы, романы, стихи, статьи, картины, музыку и многое другое. Клуб приглашает всех, кому есть что сказать людям! Писатели, поэты, музыканты, художники - это место для вас! ---------------------------------------------------------------------------- Предлагаем вам очередной выпуск рассылки сайта "Мифы Древней Греции". Все комментарии и предложения, а равно замечания и пожелания принимаются на mythes@yandex.ru. И самое главное: присылайте свои произведения (рассказы, стихотворения, статьи, словом - всё что угодно) по мотивам греческой мифологии - все они будут опубликованы на сайтах Мифы Древней Греции и Клуб Интересных Людей, а также в рассылках. У вас есть шанс прославиться! :)) ---------------------------------------------------------------------------- Итак, в сегодняшней рассылке: бог подводного царства Посейдон, рассказ Валерии Юрловой "Дитя рассвета" и, как обычно, фрагмент романа Генри Лайона Олди "ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН". |
бог подводного царства Посейдон |
Посейдон (Посейдаон) - один из богов-олимпийцев, повелитель морей, управляющий ими с помощью трезубца; сын Кроноса и Реи. При разделе мира Посейдон получил море, и для жителей прибрежных районов он являлся главным божеством. От удара его трезубца происходят землятрясения, поэтому люди стараются задобрить его. Кроме того, Посейдон - покровитель моряков и торговцев, которые просят его благословения и защиты в путешествиях и торговле. |
ПОСЕЙДОН И БОЖЕСТВА МОРЯ |
Изложено по книге Н.А. Куна "Легенды и мифы древней Греции". СПб, 2000. Глубоко в пучине моря стоит чудесный дворец великого брата громовержца Зевса, колебателя земли Посейдона. Властвует над морями Посейдон, и волны моря послушны малейшему движению его руки, вооруженной грозным трезубцем. Там, в глубине моря, живет с Посейдоном и его прекрасная супруга Амфитрита, дочь морского вещего старца Нерея, которую похитил великий властитель морской глубины Посейдон у ее отца. Он увидал однажды, как водила она хоровод со своими сестрами-нереидами на берегу острова Наксоса. Пленился бог моря прекрасной Амфитритой и хотел увезти ее на своей колеснице. Но Амфитрита укрылась у титана Атласа, который держит на своих могучих плечах небесный свод. Долго не мог Посейдон найти прекрасную дочь Нерея. Наконец открыл ему ее убежище дельфин; за эту услугу Посейдон поместил дельфина в число небесных созвездий. Посейдон похитил у Атласа прекрасную дочь Нерея и женился на ней. С тех пор живет Амфитрита с мужем своим Посейдоном в подводном дворце. Высоко над дворцом шумят морские волны. Сонм морских божеств окружает Посейдона, послушный его воле. Среди них сын Посейдона Тритон, громовым звуком своей трубы из раковины вызывающий грозные бури. Среди божеств - и прекрасные сестры Амфитриты, нереиды. Посейдон властвует над морем. Когда он на своей колеснице, запряженной дивными конями, мчится по морю, тогда расступаются вечно шумящие волны и дают дорогу повелителю Посейдону. Равный красотой самому Зевсу, быстро несется он по безбрежному морю, а вокруг него играют дельфины, рыбы выплывают из морской глубины и теснятся вокруг его колесницы. Когда же взмахнет Посейдон своим грозным трезубцем, тогда, словно горы, вздымаются морские волны, покрытые белыми гребнями пены, и бушует на море свирепая буря. Бьются тогда с шумом морские валы о прибрежные скалы и колеблют землю. Но простирает Посейдон свой трезубец над волнами, и они успокаиваются. Стихает буря, снова спокойно море, ровно, как зеркало, и чуть слышно плещется у берега - синее, беспредельное. Много божеств окружает великого брата Зевса, Посейдона; среди них вещий морской старец, Нерей, ведающий все сокровенные тайны будущего. Нерею чужды ложь и обман; только правду открывает он богам и смертным. Мудры советы, которые дает вещий старец. Пятьдесят прекрасных дочерей у Нерея. Весело плещутся юные нереиды в волнах моря, сверкая среди них своей божественной красотой. Взявшись за руки, вереницей выплывают они из морской пучины и водят хоровод на берегу под ласковый плеск тихо набегающих на берег волн спокойного моря. Эхо прибрежных скал повторяет тогда звуки их нежного пения, подобного тихому рокоту моря. Нереиды покровительствуют мореходу и дают ему счастливое плавание. Среди божеств моря - и старец Протей, меняющий, подобно морю, свой образ и превращающийся, по желанию, в различных животных и чудовищ. Он тоже вещий бог, нужно только уметь застигнуть его неожиданно, овладеть им и заставить его открыть тайну будущего. Среди спутников колебателя земли Посейдона и бог Главк, покровитель моряков и рыбаков, и он обладает даром прорицания. Часто, всплывая из глубины моря, открывал он будущее и давал мудрые советы смертным. Могучи боги моря, велика их власть, но властвует над всеми ними великий брат Зевса Посейдон. Все моря и все земли обтекает седой Океан [1] - бог-титан, равный самому Зевсу по почету и славе. Он живет далеко на границах мира, и не тревожат его сердце дела земли. Три тысячи сыновей - речных богов и три тысячи дочерей - океанид, богинь ручьев и источников, у Океана. Сыновья и дочери великого бога Океана дают благоденствие и радость смертным своей вечнокатящейся живящей водой, они поят ею всю землю и все живое. [1] Греки утверждали, что всю землю кругом обтекает поток, катящий свои воды в вечном водовороте. |
Посейдон - ГЕНРИХ ГЕЙНЕ |
Солнце лучами играло Над морем, катящим далеко валы; На рейде блистал в отдаленьи корабль, Который в отчизну меня поджидал; Только попутного не было ветра, И я спокойно сидел на белом песке Пустынного берега. Песнь Одиссея читал я - старую, Вечно юную песнь. Из ее Морем шумящих страниц предо мной Радостно жизнь подымалась Дыханьем богов, И светлой весной человека, И небом цветущим Эллады. Благородное сердце моле с участьем следило За сыном Лаэрта в путях многотрудных его, Садилося с ним в печальном раздумьи За радушный очаг, Где царицы пурпур прядут, Лгать и удачно ему убегать помогало Из объятий нимф и пещер исполинов, За ним в Киммерийскую ночь, и в ненастье, И в кораблекрушенье неслось, И с ним несказанное горе терпело. Вздохнувши, сказал я: "Злой Посейдон, Гнев твой ужасен, И сам я боюсь Не вернуться в отчизну!" Едва я окончил - Запенилось море, И бог морской из белеющих волн Главу, осокой венчанную, поднял, Промолвив в насмешку: "Что ты боишься, поэтик? Я нимало не стану тревожить Твой бедный кораблик, Тебя не заставлю излишней качкой Бояться за бедную жизнь. Ведь ты, поэтик, меня никогда не сердил: Ни башенки ты не разрушил у стен Священного града Приама, Ни волоса не спалил на главе Полифема, любезного сына, И тебе не давала советов ни в чем Богиня ума - Паллада-Афина". Так возввал Посейдон И в море опять погрузился; И над грубой матросской шуткой Под водой засмеялась Амфитрита, толстая торговка рыбой, И глупые дочки Нерея. Перевод с немецкого Афанасия Фета |
"ДИТЯ РАССВЕТА" Валерия Юрлова |
       Нежные лучи солнца выхватили из предрассветной дымки тонкую фигурку. Расплывчатые очертания терялись в изумрудной листве. Аккуратно расправив крылья, она взмыла к восходящему солнцу. Солнечные лучи пронизывали ее тело, придавая ему цвет золота. Тонкие крылья переливались всеми цветами радуги.
Она играла с ветром, шутя, обгоняла птиц. Солнечный свет она пила как нектар. Сладкими губами целовалась с ветром, нежась в его чутких объятиях. Он освежал ее разгоряченное тело, путал волосы, бросал в лицо соленые брызги волн, над которыми она пролетала, едва касаясь поверхности океана кончиками крыльев. Она взлетала к облакам и, окунувшись в них, стремглав неслась к земле, где пронесясь над цветочной поляной, оставляла за собой след из пыльцы... Она пролетала над пышными кронами деревьев, над сочными луговыми травами... Ее смеху вторило мелодичное позванивание росы. Светлело небо... Яркий солнечный свет сверкающим покрывалом ложился на леса и луга, моря и озера. Исчезала предрассветная дымка, а вместе с ней все размытей становились очертания вечно юной фигурки. Будучи порождением Рассвета, она исчезала вместе с росой, высушенной горячими лучами солнца. Ее время истекало, но вновь и вновь она возвращалась, чтобы приветствовать восход солнца, она - Эос - богиня утренней зари. 1998 г. Валерия Юрлова |
ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН - Генри Лайона Олди (фрагмент романа) |
И, напоследок, очередной фрагмент романа Генри Лайона Олди "ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН" (публикуется с разрешения авторов) 6 Мужу Алкмена не сказала ничего - зато болтливость рабынь не имела предела. В эту ночь Амфитрион был особенно ласков с женой, и после спал беспокойно, все время просыпаясь и касаясь Алкмены рукой - будто боялся, что она вот-вот исчезнет неведомо куда. А утром велел отвести дух черных коров в храм Пеана, где и принести их в жертву богу-врачевателю и сестрам-Фармакидам; и еще одну корову - в храм Зевса Крониона. Зачем Зевсу? На всякий случай... Уж очень не нравились Амфитриону эти проклятые случаи, преследовавшие жену с той памятной ночи. Эх, боги, боги... что для вас жизнь человеческая? Походя возвысите, походя растопчете - и неизвестно еще, что хуже... Эта мысль терзала Амфитриона и в тот день, когда Алкмена в сопровождении здоровенного раба-эфиопа отправилась во дворец басилея Креонта, возвышавшийся в южной части Фив. Шла она, естественно, не к самому Креонту, а к его жене Навсикае - пухлой хохотушке совершенно не царственного (хотя и очень милого) вида. Как и их мужья, Алкмена и Навсикая почти сразу сдружились, и последняя нередко звала подругу в гости, особенно когда привозили новые ткани - Алкмена безошибочно определяла, какая из тканей больше подходит легкомысленной Навсикае, успевшей нарожать своему Креонту кучу девочек. В подобном визите не было ничего особенного, как и в том, что женщины за болтовней и примерками засиделись допоздна, но сердце у Амфитриона в последние дни было не на месте, и, когда начало смеркаться, он не выдержал. Путь от его дома ко дворцу Креонта был один (если не блуждать по грязным переулкам, на что Алкмена вряд ли бы решилась), так что Амфитрион быстро собрался и вышел в сгущающиеся сумерки, намереваясь встретить жену. И вскоре из-за очередного поворота до него донесся грубый смех, мужские голоса - и почти сразу же гневно-испуганный голос Алкмены: - Что вы делаете?! Вы что, не понимаете, кто я?! Амфитрион ускорил шаг и пожалел, что не взял с собой оружия. Их было шестеро. И назвать их можно было кем угодно, но только не почтенными гражданами. "А хоть бы и почтенные..." - зло подумал Амфитрион, чуть не споткнувшись о труп раба-эфиопа с раскроенным черепом. Шагах в двадцати от него прижалась к забору Алкмена, а мужчины окружали ее, подбадривая друг друга скабрезными шуточками. Спешить им явно было некуда. Немного поодаль стоял еще один - не столько высокий, сколько невероятно широкоплечий, уже немолодой, с курчавой седеющей бородой. Этот кутался в длинный плащ цвета морской волны, и как бы был вообще непричастен к происходящему. Просто стоял, смотрел... И негромко свистнул при появлении Амфитриона. Мужчины обернулись и уставились на новоприбывшего. - Эт-то еще кто? - пробормотал один из них. - Я Амфитрион-Изгнанник, - Амфитрион специально назвался старым прозвищем, под которым его знали в Фивах, когда он пришел звать басилея Креонта против телебоев, не имея за плечами ничего, кроме молодой жены, тяжелого копья и страшной славы. - А это моя жена... И во весь голос, во все его медное звучание, не раз перекрывавшее шум битвы: - Прочь с дороги, ублюдки! Насильники сперва шарахнулись, но после остановились, переглядываясь, и вперед вышел один - толстошеий детина с крючковатым носом и маленькими, сонными, близко посаженными глазками. От левого глаза вниз, теряясь в щетине, тянулся похожий на дождевого червя шрам. Покачиваясь, вожак двинулся к Амфитриону. За поясом детины торчал кривой фракийский нож, но он не стал его доставать, а попросту протянул вперед свою узловатую, похожую на древесный корень руку и ухватил Амфитриона за хитон на груди. - Герой, - уныло буркнул толстошеий, и червь на его скуле лениво заизвивался. - Гля, братья, это вот герой... голова горой... И истошно взвыл, когда жесткие, как дерево, пальцы Амфитриона ударили его по глазам: взвыл и вскинул руки к лицу, и захрипел, забулькал, оседая наземь, страшно скалясь новым ртом, прорезанным под подбородком. Никто и не заметил, как кривой нож из-за пояса детины перекочевал в руку Амфитриона, бронзовым всплеском омыв горло прежнего хозяина и тут же метнувшись в сторону, с хрустом входя под ключицу самому расторопному, замахнувшемуся короткой дубинкой. Остальные дрогнули, засуетились, попятились за спину широкоплечему владельцу сине-зеленого плаща - но попятились как-то странно, будто бы и не замечая его - и быстро растворились в вечерней мгле. Широкоплечий шагнул к Амфитриону, глядя на него с брезгливым интересом - и Амфитрион ударил, коротко, умело, вложив в удар опыт и злую боль, заставлявшую сердце стучать сухо и неумолимо. Земля оказалась на удивление твердой. Вскочив на ноги, Амфитрион ударил снова, чувствуя, что ноги отказываются служить ему, что ребра кричат о пощаде, и голова наполняется мутными сумерками без надежды на будущий восход. Ударил, не понимая, что делает. И попал, в кровь разбив кулак, как если бы бил скалу. После чего земля снова толкнула Амфитриона в затылок.... Широкоплечий стоял над ним, задумчиво держась за щеку, и в пронзительных глазах его презрение непонятным образом смешивалось с удивлением. Так, должно быть, смотрит волк на сумасшедшего козленка, цапнувшего своими тупыми зубами свирепого зверя за бок. - А у твоей жены ляжки волосатые, - равнодушно сказал широкоплечий, так равнодушно, что это поначалу даже трудно было принять за оскорбление. - Как у сатира. Мокрица ты, герой... Слизь. И тогда Амфитрион понял - все. Пришла пора умирать. Только умирать было нельзя, потому что Алкмена все еще прижималась к забору; умирать было нельзя, и он заставил себя встать на колени - стоять на коленях перед широкоплечим было унизительно, но почему-то не очень - потом на одно колено, потом... Потом откуда-то из темноты, из-за спины широкоплечего раздался голос. Ехидный, почти мальчишеский и очень знакомый голос - только муть в голове не давала Амфитриону понять, где же он слышал его раньше. - Что, дядя, тоже героем решил стать? - спросил этот голос. - Так тебе вроде бы не к лицу... - Шел бы ты отсюда, Пустышка! - пророкотал широкоплечий. - Не лезь не в свои дела, племянничек! - Не буду, - как-то уж очень легко согласился голос. - И, пожалуй, пойду. Быстро-быстро пойду. Даже, можно сказать, полечу. К папе. А он с утра сегодня злой, как Тифон... Ну что, дядюшка, я пошел? Широкоплечий "дядюшка" не ответил. Лицо его исказила видимая даже в темноте гримаса злобы, он с силой выдохнул воздух и, резко повернувшись, зашагал прочь. Тяжелая поступь его, казалось, сотрясала землю и долго не затихала в темноте. Амфитриону на миг померещилась перед собой неясная фигурка в хламиде с капюшоном - и он вспомнил, вспомнил остро и болезненно, как тот же самый голос не так давно предупреждал его о необходимости держать язык за зубами... Он застонал и поднялся на ноги. Ему было стыдно смотреть на жену. А Алкмена с обожанием глядела на мужа-героя, воина, своего мужчину, который всегда спасет, всегда защитит, всегда, всегда... Она не видела широкоплечего, не слышала странного разговора, для нее все закончилось смертью толстошеего детины - и не стоял над Амфитрионом его последний противник, и не уходил он потом, непобежденный, но вдруг ссутулившийся... Всего этого для нее не было - словно кто-то украл из ее жизни горсть минут. Разве что мелькнула в темноте знакомая хламида с капюшоном, так живо напомнившая давешнего воришку, отравившегося украденным мясом.... А Амфитрион избегал встречаться глазами с женой и брел на подгибающихся ногах, понурив голову. Впервые за много лет он был побежден. И сейчас они идут домой лишь благодаря неведомому покровителю, к которому Амфитрион испытывал явную неприязнь - хотя изо всех сил старался испытывать благодарность. Горечь поражения, увы, не становилась слаще, когда он думал о числе поверженных врагов и о том, что один из них - возможно, не совсем человек. Если бы все повторилось - Амфитрион знал, что ударил бы его снова. - О боги, - глухо пробормотал Амфитрион, - за что?.. Вопрос был глуп и наивен; он прекрасно понимал это, но не спросить не мог. - Надо ехать в Дельфы, - срывающимся голосом отозвалась Алкмена, незаметно поддерживая шатающегося мужа. - Надо спросить пифию в святилище Аполлона. Это последнее, что нам осталось. Амфитрион помимо воли представил себе Аполлона в своем облике и в постели Алкмены - и понял, что не хочет ехать в Дельфы. Абсолютно. ---------------------------------------------------------------------------- Поддержка рассылки:
Вот, пожалуй, и всё. Пишите мне, о чем вы хотите узнать, чьи произведения вы желаете увидеть в рассылке и на сайте! Не забывайте присылать и свои произведения! Слава ждет вас! Архив рассылок mythes@yandex.ru Всегда Ваша, Виктория Зырянова aka Caroline |