МИФЫ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

К незвучным этим низойдя стихам,
     Прости, богиня, если я не скрою
И ветру ненадежному предам
     Воспоминанье, сердцу дорогое.
Ужель я грезил? или наяву
     Узнал я взор Психеи пробужденной?
     Без цели я бродил в глуши зеленой,
Как вдруг, застыв, увидел сквозь листву
     Два существа прекрасных: за сплетенной
Завесой стеблей, трав и лепестков
      Они лежали вместе, и бессонный
             Родник на сто ладов
Баюкал их певучими струями.

Душистыми, притихшими глазами
     Цветы глядели, нежно их обняв;
     Они покоились в объятьях трав,
Переплетясь руками и крылами.
     Дыханья их живая теплота
     В одно тепло сливалась, хоть уста
Рукою мягкой развела дремота,
Чтоб снова поцелуями без счета
Они, с румяным расставаясь сном,
     Готовы были одарять друг друга.
Крылатый этот мальчик мне знаком,
     Но кто его счастливая подруга?

В семье бессмертных младшая она,
     Но чудотворней, чем сама Природа,
Прекраснее, чем Солнце и Луна,
     И Веспер, жук лучистый небосвода;
Прекрасней всех - хоть храма нет у ней,
              Ни алтаря с цветами;
Ни гимнов, под завесами ветвей
             Звучащих вечерами;
Ни флейты, ни кифары, ни дымков
             От смол благоуханных;
Ни рощи, ни святыни, ни жрецов,
             От заклинаний пьяных.

О Светлая! давно умолкли оды
     Античные - и звуки пылких лир,
     Что, как святыню, воспевали мир:
И воздух, и огонь, и твердь, и воды.
Но и теперь, хоть это все ушло,
     Вдали восторгов, ныне заповедных,
     Я вижу, как меж олимпийцев бледных
Искрится это легкое крыло.
Так разреши мне быть твоим жрецом,
             От заклинаний пьяным;
Кифарой, флейтой, вьющимся дымком -
             Дымком благоуханным;
Святилищем, и рощей, и певцом,
             И вещим истуканом.
Да, я пророком сделаюсь твоим
И возведу уединенный храм
     В лесу своей души, чтоб мысли-сосны,
Со сладкой болью прорастая там,
     Тянулись ввысь, густы и мироносны.
С уступа на уступ, за стволом ствол,
     Скалистые они покрою гряды,
И там, под говор птиц, ручьев и пчел,
     Уснут в траве пугливые дриады.
И в этом средоточье, в тишине
      Невиданными, дивными цветами,
     Гирляндами и светлыми звездами,
Всем, что едва ли виделось во сне
     Фантазии - шальному садоводу,
     Я храм украшу; и тебе в угоду
Всех радостей оставлю там ключи,
     Чтоб никогда ты не глядела хмуро, -
И яркий факел, и окно в ночи,
     Раскрытое для мальчика Амура!

...И божество восславил стройный хор:

          "О ты, чей кров могучий сень простер
Над шорохами с зыбкой полумглой,
Где, незаметные в глуши лесной,
Цветы в безмолвье тихо умирают;
В орешниках следишь, как убирают
Гамадриады тяжкие власы,
Иль у болот проводишь ты часы,
Унылой песне тростника внимая, -
Там, где, от влаги буйно расцветая,
Разросся трубчатый болиголов, -
И вспоминаешь, как среди кустов
Прекрасная Сиринга убегала,
Как сердце в горести затрепетало,
Скорбя о ней, о нимфе светлоокой -
Внемли, о Пан великий!

          О ты, чей слух средь миртовых ветвей
Ласкают песни диких голубей,
Когда бредешь ты лугом предзакатным,
Соседящим с пространством необъятным
Твоих замшелых пущ; кому свой плод
Смоковницы цветок прибережет
Уже теперь; кому готовят пчелы
Душистый мед; кому подарят долы
Нежноцветущие бобы и маки;
Клубники свежесть, спеющей во мраке,
И в коконах узоры мотыльков,
Песнь коноплянки про своих птенцов -
Тебе отраду скорую сулят.
Во имя ветров горных, что шумят
Меж сосен - о, приблизься хоть на миг,
Божественный лесник!

          О ты, к кому спешат на первый зов
Сатиры с фавнами - в глуши дубров
Спугнуть в траве заснувшего зайчонка;
Иль скачут по уступам, чтоб ягненка
От хищника пернатого спасти;
Иль козопасов, сбившихся с пути,
На верную дорогу чудодейно
Направить; иль, у волн благоговейно
Ступая, для тебя насобирать
Затейливых ракушек, чтоб швырять
Ты мог бы их тайком в наяд пугливых;
Иль, состязаясь в играх прихотливых,
Друг в друга метко запускать орехом;
Мы заклинаем вездесущим эхом,
Живущим и в долине, и над кручей, -
Услышь нас, царь могучий!

          Ты, слушающий ножниц громкий стук,
Когда в закуте жмутся в тесный круг
Остриженные овцы; ты, столь часто
Трубящий в рог, когда кабан клыкастый
Приходит всходы нежные топтать;
Вовек не устающий овевать
Колосья, отводя от них напасти;
Послушные твоей чудесной власти,
Исходят ночью из земных пустот
Причудливые звуки, средь болот
И вересков безлюдных замирая;
Ты ужасаешь, двери отворяя
К неисчислимым тайнам... О великий
Дриопы сын! Услышь же наши клики!
К тебе мы обращаемся с мольбой,
Увенчаны листвой.

          Пребудь обителью, где полнят ум
Рои зовущих к горним высям дум,
Земли слежавшейся живым броженьем,
Магическим ее преображеньем;
Ты - морем отраженный небосклон,
В стихиях буйных сущий испокон,
Неведомый!.. Мы, пред тобой смиренно
Склоняя оробевшие колена,
Возносим свой ликующий пеан
И заклинаем, о великий Пан:
Услышь, услышь тебе хвалу поющих
В Ликейских кущах!".

Бог золотого лука
     И золотой кифары,
И золотого света, -
     О, колесничий ярый,
              Чья колесница,
              Тьму разгоняя, мчится,
     Как же избегнул кары
Я, нацепивший сдуру лавровый твой венок,
             Славы твоей эмблему,
             Дивную диадему -
Иль червю такому ты не отмщаешь, бог?!
             О, Аполлон Дельфийский!

Зевс потрясал громами,
     Спутник его крылатый,
Перья свирепо вздыбив,
     Щерился, но раскаты,
             Словно под спудом,
             Глохли, сменяясь гудом:
      Ну почему ж меня ты
Спас от расплаты лютой, ну для чего же ты
             Нежные тронул струны
             И усмирил перуны;
Этакой-то личинке - таинство доброты?!
             О, Аполлон Дельфийский!

Близилась ночь. Плеяды
     Были уже в дозоре;
     И по соседству с ними
     Шумно трудилось море,
             Эхо тревожа;
             Чуден был мир, - и кто же,
     Кто же себе на горе
Лавры себе присвоил, а уж решил, что - власть,
              И ухмылялся мерзко,
              И похвалялся дерзко,
И вот теперь возжаждал ниц пред тобою пасть?!
              О, Аполлон Дельфийский!

А п о л л о н
          Кто со мной из сестер
          Устремится в простор?
Бьют копытами кони на пороге рассвета.
          Кто со мной из сестер
          Устремится в простор
По полям золотым изобильного Лета?

Г р а ц и и
(все вместе):
     Я с тобой, я с тобой!
О позволь, Аполлон, мне с тобой улететь -
     И с тобою, с тобой
Мир чудесный узреть.
     Будем вместе с тобой -
          Дивной лиры тугая струна зазвенит.
     Будем вместе с тобой -
          И наполнится пением чистый зенит.

О мать Гермеса юная, о Майя!
     Восславить ли тебя
Размерами, каким внимала Байя?
     Иль простоту любя,
Ты флейте улыбнешься сицилийской?
Иль склонишь слух к отчизне эолийской
Певцов, на мягком дерне смолкших там,
      Где стих великий отдан был немногим?
Даруй ту силу и моим строфам -
      И пусть они, торжественны и строги,
          В весенней тишине,
Средь приношений раннего цветенья,
          Умолкнут в вышине,
Нехитрого вкусив благодаренья.